Предисловие–Послесловие

Слово конец тем более необходимо в произведении, чем более устремлено оно в бесконечность.

Но когда это слово, при всей своей двусмысленности полное убийственного смысла, возникло на бумаге, как бы отчеркнув мои пятилетние блуждания в Глубине Души, и благословенный остров Таганрог стал погружаться тихий океан повседневности, я вдруг понял, что не могу так расстаться с героями, которые – да простит меня Мигель де Сервантес Сааведра! – стали и мне родными.

Я не хочу, чтобы мой Дон Кихот умирал, не хочу – и все! И пусть мое желание противоречит правде жизни и канонам искусства, в конце концов, в глубине своей души я сам устанавливаю Закон Своего Времени.

Так я стал сочинять «Посмертные приключения Рыцаря Печального Образа и его верного оруженосца в Созвездии Осла и Иных Мирах, полных Вечного Очарования».

Я, естественно, знаю, что вторая часть, как правило, слабее первой и грешит повторами. Однако и это – всего лишь правило, а что мне до правил, если я, может быть, сам – исключение. В конце концов, разве не сказал какой-то мудрец, что правила существуют для того, чтобы их нарушать.

Считая суждение какого-то мудреца абсолютной истиной, а она, как правило, абсолютно недоказуема, я решился нарушить и то правило, которое гласит: не публикуй незавершенных фрагментов.

А, собственно, почему?

Едва ли не вся человеческая мудрость дошла до нас в виде незавершенных фрагментов – в отличие от глупости, которая всегда являет себя в законченном виде.

Фрагментарна память, фрагментарны мысли и чувства, сама жизнь человека – всего лишь незавершенный фрагмент его души, блуждающей в Вечности.

Незавершенное и есть живое, завершение и есть смерть.

Но оставим философию мудрецам. Наше дело – сочинять, воображать невообразимое, выражать невыразимое, шутить, когда не до шуток, и, как сказано до нас, обливаться слезами над вымыслом.

В.К., 2001