ГАМЛЕТ, принц Датский

     КЛАВДИЙ, король-братоубийца, дядя Гамлета

     ГЕРТРУДА, королева-мать

     ПОЛОНИЙ, приближенный Клавдия; любящий отец

     ОФЕЛИЯ, его дочь, влюбленная в Гамлета

     ЛАЭРТ, его благородный сын

     ПРИЗРАК – одновременно отца Гамлета и Шекспира, лицо не от мира сего

     ДРУГ ГОРАЦИО, гуманист

     РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН, вечные студенты

     ДВА МОГИЛЬЩИКА, братья по разуму

     ФОРТИНБРАС, принц Норвежский

Дамы и господа!

     Наша трагедия в том, что ваша трагедия – наша трагедия. Ближе к концу спектакля вы поймете истинный смысл этих слов, а пока объясню то, без чего дальнейшее не имеет смысла.

     Я играю в нашей трагедии роль покойного шекспироведа Александра Аникста. Роль глубоко трагическая, и сыграть ее может только великий артист. Если вы сомневаетесь в этом, лучше не смотреть спектакль, а покинуть зал прямо сейчас. Цена выходного билета равна цене входного. Что-что?.. Нет, уходящие в антракте будут платить вдвое больше. Почему? Это вопрос риторический. Если есть желающие покинуть зал – пожалуйста!

     Остающихся прошу во время исхода соблюдать гробовую тишину. Наша трагедия начинается с того, что люди уходят из театра! С этого, по мнению автора, начинаются все трагедии.

Дамы и господа!

     Черные очки у меня на глазах обозначают, что я – покойник. Автор утверждает, что советовался с явившимся ему во сне Призраком Шекспира, и Призрак сказал, что лично он, Призрак, не возражает против того, чтобы черные очки обозначали пришельцев из загробного мира. Но при этом подчеркнул, что он все-таки не Шекспир, а только его Призрак, и говорить от лица Шекспира не имеет права.

     Ситуация, как вы понимаете, неразрешимая и безусловно трагическая: Шекспир может явиться из иного мира только в виде Призрака Шекспира, а Призрак Шекспира Шекспиром фактически не является именно в силу своей призрачности. Поэтому, во избежание путаницы, автор принял решение называть Шекспиром себя, а склонных видеть в этом манию величия – считать призраками.

Дамы и господа!

     Сейчас поднимется занавес, и наша трагедия станет вашей трагедией. Ничего трагического в этом нет, просто вы должны быть готовы ко всему. В том числе – ко всему неизбежному. Потому что в нашей трагедии все – трагедия.

Занавес!